Славянск. Донецкая область. Бойцы так называемой самообороны с боевым оружием, многие не скрывают лиц. Накануне в результате перестрелки, по сообщению временного правительства Украины, был как минимум один погибший офицер СБУ. В прошедший понедельник город ожидал начала «антитеррористической операции», но, по разным сообщениям, местным жителям и «самообороне» удавалось уговаривать военных не предпринимать силовых действий. Город застыл в оцепенении — занятия в школах отменены, люди старались не выходить из домов.перейти в фотогалерею
Восстания на юго-востоке Украины на пике. Дальше всех в борьбе зашел Донбасс. В Славянске уже есть убитые, в Луганске удерживается здание СБУ, в Донецке — областная администрация. Мирные переговоры идут, но не между сражающимися сторонами. Те, кто готов воевать, не склонны разговаривать. Корреспондент «РР» искал в Донецке поводы надеяться на мир, но нашел только разные правды
Борьба с собой
— Вы кто, мужики? Из какой политической организации?
— Никакой политической организации. Гнать будем, и все, — группа мужчин с бейджиками «Охрана» сидит на досках у входа в забаррикадированную областную администрацию Донецкой области. У Толи С. (имена изменены, все герои под статьей за сепаратизм) черная маска, в прорези которой поначалу видны не глаза, а мощные золотые зубы.
— Давно вы здесь?
— От начала и до конца.
Донецкий протест — это невероятная, смелая и почти безнадежная попытка повторить метод вражеского киевского Майдана: как будто на карнавале вам достался костюм жабы. Уловки в общении с прессой, маски, биты, коктейли Молотова и нарочитая, какая-то нерусская трезвость.
РЕКЛАМА
— Пьяные уроды попадаются, но их быстро выводят, у нас с этим строго, — комментирует молодой парень из «Донецкой республики» Виталик К. Он уже успел побывать в СИЗО и в свои двадцать четыре выглядит взрослым и полезным.
Отношения с прессой тоже в процессе отладки, то есть парадоксальны. На митинге вообще-то могут заставить стереть фото, но если «есть разрешение», то можно все. Разрешение, если вы не киевская пресса или — о ужас! — ТВ, получается просто: девушки на первом этаже с удовольствием дадут пропуск из старых запасов местных властей.
— Уважаемый, камеру вниз, пожалуйста. Извините, безопасность. Братишка, у нас правила такие, в помещении нельзя снимать.
Киевские тюрьмы полны арестованных «сепаратистов», все должны скрываться под масками, но получается не очень. Все так или иначе открывают лицо: то ли забывают, то ли противно быть похожими на своего главного врага — «Правый сектор».
На козырьке подъезда мужик — почти копия убитого недавно бандита-бандеровца Сашка Билого, толстый, возбужденный, надутый ненужной, лишней компрометирующей удалью. Называется разными именами, в том числе и Карло, в честь папы Буратино.
— А почему вы хотите стать частью России?
— А я и есть часть России, я славянин.
— Что, если сегодня будет штурм здания?
— Значит, так — прежде чем кто-то сюда зайдет, им придется переступить через меня. И меня поддержат все эти ребята.
— С оружием?
— Нет, руками. Мое оружие — это мои руки. И моя правда. Потому что мы православные.
Захваченные этажи поделены между группами обороны из разных городов Донецкой области. На этаже, где живут мариупольцы, в охране стоит сисадмин под пятьдесят по прозвищу Борода — рыжебородый, интеллигентный, идеологичный, как сисадмины во всем мире, только несколько запыленный донецкой весной. Комментирует стычку на этаже:
— Кстати, у нас на этот счет есть разные мнения. Мое такое: форпостом должна стать не молодежь, а люди моего поколения, у которых уже взрослые дети. Во-первых, они слишком эмоциональны — гормональная стабилизация. Во-вторых, это же наш генофонд, и его надо сохранить.
Кто за кем стоит
На Украине сейчас все подозревают друг друга. В Киеве думают, что протест на юго-востоке инспирирован местными олигархами, мирный донецкий народ подозревает, что местный «Майдан» — это происки Киева, повод для применения силы, олигархи — что их подставляют власти и что вообще все это агенты России, включая даже «Правый сектор».
— Мне кажется, что во многом это местные элиты организовали, — считает донецкий предприниматель Энрике Менендес, один из организаторов митинга за единую Украину в Донецке. — Семейка продолжает мутить воду. Я уверен, что рука Александра Викторовича (сын Януковича. — «РР») здесь очевидна. Янукович со всеми ними договориться мог, а новая власть не может. Я вообще не знаю, способна ли власть к переговорам в принципе, или в Киеве уже забыли, как это делается.
На самом деле переговоры продолжались всю прошлую неделю. Только не всегда было ясно, кого, с кем и о чем. Ринат Ахметов, реальный хозяин Донецка и существенной части экономики Украины, неожиданно появился у захваченного здания обладминистрации. У него состоялся задушевный разговор с непонятно кого представляющими людьми, в котором важен был не смысл, а контакт по типу «свой — чужой» с характерными паузами и матерком: «Если (тут должен быть “пип”) прольется кровь, то кому от этого станет лучше?» Магическим образом эта импровизированная встреча, о которой не знало даже окружение олигарха, вскоре оказалась в Сети, что, конечно, тоже стало поводом для разных теорий заговоров. Потом Ахметов увез переговорщиков от народа на встречу с силовым вице-премьером Виталием Яремой, но наутро следов договоренностей у баррикад замечено не было:
— Да кто такой Ринат? Сейчас все решает народ, а не Ринат. С кем и о чем он договаривался, мы не знаем.
Это, конечно, не совсем так: штурм не состоялся, оружие из захваченного здания милиции у восставших не появилось. Казалось, это отказ от кровавого сценария, в случае которого вмешательство России могло стать неизбежным. Но, судя по стилю разговора больших людей с обыкновенными, протест точно не контролируется регионалами. Так и на киевском Майдане легальные партии оказались позади паровоза.
Выяснилось, что все эти годы в невидимом почти маргинальном поле существовали маленькие организации, сформировавшие небольшие, но очень плотные сети личных контактов. На мой вопрос активистам, когда они вошли в политику, все назвали 2004-й — год «оранжевой» революции, победа которой вынудила восточные элиты искать союза с разными антиоранжевыми силами, в том числе и радикально пророссийскими.
— Как все началось, откуда вы узнали, что будет штурм?
— Ну, как клич пошел, стартанули и приехали, — говорит Борода.
— А как клич устроен, у вас вроде даже нет страницы в фейсбуке и твиттере?
— Ну, человек человеку друг, и слово всегда отзовется.
Следов российских агентов в Донецке я не заметил, хотя вроде бы они должны быть. Екатерина Губарева, жена арестованного «народного губернатора», часто выезжает в Ростов, но, говорят, большую часть времени занята тем, что остужает горячие головы. Тем временем немногочисленный «боевой» протест стал обрастать поддержкой местного населения, и это уже точно настоящая самоорганизация, как на Майдане. Митинг, пожертвования, еда, медики — все это растет само.
— Почему вы решили помогать? — спрашиваю у двух женщин, работающих в медпункте у администрации.
— Ну как, увидели, услышали. Мы же сами из Донбасса, из Макеевки. Мы за мир во всем мире, чтобы не было фашизма, чтобы никто никого не обижал. Если уж хотим сделать что-то для народа, так это должно быть для народа, а не просто одних убрали — другие сели.
— Это бардак, переворот в стране, — подтверждает высокий крепкий парень, сын одной из женщин и крестник другой. — Было бы еще понятно, если бы военные взяли страну под контроль, а так пришли с тремя аппетитами все те же бандиты.
— Тут у вас есть зажигательные бутылки, не боитесь, что будет то же, что в Киеве? — меня все волнует это мучительное подражание Майдану.
— Все может быть, — отвечают женщины.
— Мы их достойно встретим. Наши деды когда-то встречали, мы не сдадим Донецк. Аваков сказал, что в течение 48 часов освободит юго-восток от террористов и сепаратистов. Пусть попробует. Мы и луганчане такие же русские, у нас есть свое «я» и своя гордость, мы выстоим.
Глава МВД Арсен Аваков всю неделю что-то говорил невпопад, то объявлял 48 часов ультиматума, то называл перестрелку в маленьком донбасском Славянске началом операции, а в основном сидел, видимо, в фейсбуке и вночь на понедельник так прокомментировал столкновения в Харькове, когда пророссийские протестующие избили евромайдановцев: «Хотели вновь поджечь Харьков “коктейлями Молотова” — возбудить низменную часть колорадов, испугать нейтральных “воинственными правыми”?! Хотели, чтоб к вечеру пылали не только Донецк и Луганск, но и Харьков? На кого работаете, кто использует вас и ваши эмоции, друзья?!»
Человек, отвечающий за порядок в стране, обращается не ко всем гражданам государства, а только к своим и мимоходом называет пророссийских активистов «колорадами». Это недавнее прозвище возникло из-за цвета георгиевских ленточек и по ассоциации с ареалом распространения колорадского жука. Отвратительная и навязчивая ненависть к согражданам с востока в Киеве считается нормой, причем очень остроумной.
Стриптиз-политика
— Как пришла эта власть? Они пришли через кровь. Они постреляли своих. Дали денег людям, поставили на баррикады, потом сами же их и постреляли. А на «Беркуте» хотят отыграться. Этого не будет, — говорит обороновец с золотыми зубами. Здесь все разбираются в политике и знают подноготную всего происходящего.
— Сейчас мы отсоединим юго-восток, мы за присоединение к России, а потом пойдем дальше на Киев и всех выгоним. Надо будет, и до Берлина дойдем! — включаются его друзья.
— Ха-ха, русские идут. Сильные самые.
— Но в Харькове тоже ведь разные люди, — я все время пытаюсь найти точки для мирного разговора между людьми на Украине. Имею в виду евромайдановцев.
Не понимают:
— Вот ты почитай — написано: «Народная республика». Тяжело им там, но мы здесь закончим и к ним при-дем, поможем. Мы добьемся того, чего деды наши не добились.
— А чем вы занимаетесь в мирное время?
— Работаем на нелегальных шахтах. Копанки, слышал?
— И как заработки?
— Когда Саша (сын Януковича. — «РР») приехал, сказал: «Я буду главным, я буду угольным магнатом», весь уголь пошел через него. Раньше нам платили 60 рублей за тонну (даже гривны здесь называют рублями. — «РР»), а с его приходом стало 15 рублей. Из этих денег надо машину заправить, оборудование в рабочем состоянии поддерживать, ментам за крышу отдавать. Я зарабатывал 15 тысяч — более-менее можно было жить, а сейчас пять заработаешь, и то хорошо. Так еще не факт, что отдадут: нету денег, нету денег, нету денег… Еще и скинуться предлагают: «Надо отремонтировать Майдан». А я, что ли, его ломал?! Вот сейчас приеду — доломаю!
Украинская политика раздета, как стриптизерша. В России, как и везде, есть коррупция, бизнес и власть тоже мутят какие-то свои дела. Но нигде я не видел, чтобы это делалось так открыто. Все знают про всех — с фамилиями, суммами, цитатами и анекдотами, со всем цинизмом.
Разговариваю с луганским предпринимателем. Даже разделив то, что он говорит, на шестнадцать, про Луганск можно писать уголовный фарс:
— Только что назначен начальником милиции Владимир Гуславский. Мент-беспредельщик, контролирует в том числе копанки и прочий нелегальный бизнес, раньше полудня не встанет даже ради взятки. Владимир Пристюк, до недавнего прошлого губернатор, владелец гостиницы «Дружба», пользующийся такой славой, что все считают его просто сутенером, даже на заборах пишут, но ничего, был губернатором четыре года. Народный депутат Владимир Медяник — «реальное животное», как про него говорят, — после очередной неудачи с досады выстрелил в аквариум. Всегда очень хотел быть депутатом, прошел через коммунистов, потом партию Ющенко и вот недавно через Партию регионов…
Не могу сказать, где молва врет, а где говорит правду, важнее, что люди с этим знанием живут и мирятся.
Интересно, что коррупция здесь иная, чем в России. В обеих странах распад начался как процесс повсеместного разграбления всего советского и стоящего — так появились олигархи. Только в России затем проснулось государство, а на Украине стала приватизироваться и административная система. Более того, осторожная поддержка Майдана олигархами, игра против «семьи» и «папы» (Януковича-старшего) была, похоже, продиктована желанием поставить на места «административных олигархов» — тех, кто попытался монополизировать продажи должностей, нелегальный бизнес и прочий распад. Если традиционные олигархи контролируют и иногда даже модернизируют реальное промышленное производство, то «административные» стали претендовать на всю власть, не владея индустрией, а лишь за счет эксплуатации уже истерзанной земли.
Причем это не специфическая черта восточных регионов. По информации наших коллег из украинского «Репортера», Сашко Билый мог быть убит за попытку силового контроля над нелегальной кустарной добычей янтаря в Ровненской области — тоже себе копанки.
Логика войны
— Слабость русских в том, что америкосы финансировали неправительственные прозападные организации, а пророссийские никто не финансировал. Это упущение. И вот результат — общество разобщено, — рассказывает один из лидеров «Русско-украинского союза» в Мариуполе Александр Чайка, веселый мужичок из тех, кого на митингах считают профессиональными активистами. Мы стоим у сцены, с которой звучат «Варяг» и Высоцкий — репертуар русской правды.
В каждой интерпретации Майдана и антимайдана есть своя правда. Но против откровенно мелочного и уныло-воровского устройства жизни восстают все. Просто для Киева проблема была в Януковиче, а у донецких память чуть длиннее — здесь считают, что угроблены все 23 года украинской независимости. И те и другие понимают, что такое государство обречено, и ищут спасения вне поля договоренностей системных политиков.
Нужно и что-то «свыше» — какие-то незапятнанные ценности, ну и помощь извне. Идея Западной Украины — национализм, внешние помощники — Евросоюз и США. Идея Донбасса — славянское единство, советский проект в форме веры в прогресс и справедливость. А помощник, конечно, Россия.
— А ваши дети что думают про политику?
— У меня дочка учится вот тут рядом. Она считает, что ее папа немножко больной на голову. Знаешь, как у Высоцкого: «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков». Так вот, я настоящий буйный.
— А вы понимаете, что даже в Донецке не все так уж настроены вступать в Россию, что большинство людей просто хотят нормально жить, их пугают радикализм, агрессия и насилие?
— Отвечу коротко: сейчас идет война. Между англосаксонским миром и славянским. И сейчас каждый должен определиться, на чьей он стороне. Если ты поддерживаешь англосаксов, ты враг народа. Если Россию — друг.
— И что, договориться уже нельзя?
— Договориться? О чем? С кем? Они нас не слышат.
Когда экономика заговорит
Донбасс еще не восстал. Пока заводы и шахты платят зарплаты, а бюджетная сфера не сокращена, пока нет многочисленных жертв среди «своих», на улицы выходят только профессиональные политические активисты, милиционеры, которые не хотят выполнять приказы новой власти, и те, кому нечего терять. Это уже большая сила, парализовавшая украинскую политику, но еще не взрыв.
Та самая шахтерская бригада из копанок — это те, кому нечего терять, цвет революционного пролетариата.
— Мне звонят и говорят: по телевизору передали, что администрацию отбили, а я отвечаю, что сижу в администрации, все нормально. Все время врут! Зачем?!!
Классовый смысл вражды в том, что для киевских креативщиков и вольных гастарбайтеров Европа и правда лучше: там не шмонают менты, как в Москве, оттуда идет цивилизация. В этой картине мира советская промышленность скорее балласт, база для олигархов и агрессивного пророссийского, а на самом деле советского пролетариата. Но для Восточной Украины экономика и весь промышленный уклад жизни связаны с Россией. Разрыв будет означать массовые увольнения и социальный взрыв.
— Когда заговорит экономика, все будет по-другому, — рассуждает Энрике Менендес. — Киев не может договориться с донецкой элитой, не идет на уступки, не понимает ситуацию на юго-востоке, пытается все это задавить. А рядом Россия, которая пользуется ситуацией цинично, но, впрочем, логично. Если так будет и дальше, нас ждет стрельба. Меня это очень печалит, очень. Власть говорит Донбассу: мол, вы неэффективны, ваша советская индустрия устарела. Допустим, что дальше? Всех переквалифицировать в биотехнологов? Наши политики, как космонавты, — до земли им далеко.
Интересно, что эти политэкономические расклады ясны простым шахтерам из копанок как день, просто говорят они чуть иначе:
— Если «бандеры» куда-то там хотят, пусть идут, только без нас. Они что, нужны Европе? Так Европа от них отгородится через три дня. И кем они будут там работать? Немцам огороды тяпать? Жопой торговать? Мой дед их до Берлина гнал, а я теперь туда поеду работать? За какими чертями? Хотите — идите, мне ваша Европа вообще не нравится.
— Ну, у вас работа тоже, мягко говоря, не очень чистая
— Да знаю я, но это моя работа. Сколько наработал, столько и мое. Это моя земля. А тут приехал один, травку увидел — ой, говорит, какая травка! Он даже не знает, что на его земле растет. Пришел в магазин, я ему: «Молоко пей, здоровее будешь и говори по-русски, ты у меня в гостях».
Комментариев нет:
Отправить комментарий